Музей Анны Ахматовой в Фонтанном доме — это такая же неотъемлемая часть духовной жизни Петербурга, как и личность самого поэта, судьба и творчество которого так неразрывно связаны с городом на Неве. Коммунальная квартира во флигеле Шереметевского дворца в 1920-х годах стала для Ахматовой домом, и здесь она прожила почти 30 лет… В 1989 году эта же квартира стала домом и для музея, постоянная экспозиция которого позволяет побывать в гостях у эпохи, отразившейся, словно в зеркале, в томике стихов Ахматовой. Об истории открытия, современной жизни музея и планах на будущее мы поговорили с его директором Ниной Ивановной Поповой.

Нина Ивановна Попова — директор Музея Анны Ахматовой в Фонтанном доме

— Нина Ивановна, известно, что впервые музей в Фонтанном доме открыл свои двери для посетителей в 1989 году. Расскажите, как происходило это событие.

— Открытие музея было приурочено к 100-летнему юбилею со дня рождения Ахматовой, и мы должны были успеть все подготовить к 23 июня 1989 года. Работа проходила в спешке, времени оставалось совсем немного, и организовывать экспозицию приходилось в течение восьми месяцев. Главной задачей стало найти подлинники, ведь на первом этапе у нас не было практически ничего. Самым главным таким подлинником был этот дом, эта квартира. Остальное нам помогли собрать люди, знавшие Ахматову еще при жизни и предоставившие для будущего музея свои семейные архивы. Список имен всех этих людей мы разместили у входа, и перечень этот составляет теперь сто с лишним человек.

Начало мемориальной экспозиции на третьем этаже (прихожая)

— Насколько трудно было собирать материал, послуживший впоследствии основой для музейного фонда?

— Трудно. Для того чтобы организовать полноценную экспозицию, необходимо было найти людей, знавших Ахматову, с ними общаться, рассказывать о замысле музея, убеждать в успехе, заставить поверить и помочь — и многие, пусть и не сразу, но откликнулись на этот призыв. В итоге, основу собрания составила книжная коллекция М.С. Лесмана, куда входят необыкновенно редкие издания, в том числе книги XVIII века. Постепенно коллекция музея стала пополняться материалами из многих частных собраний. Кроме того, сама концепция музея постепенно изменялась: сейчас мы уже стараемся отразить не только жизнь и творчество Анны Ахматовой, но и поэтов ее круга — О. Мандельштама, Н. Гумилева, И. Бродского и многих других. И знаете, что стало для меня самым большим открытием за годы работы здесь? Это то, насколько сильно в нашей стране у людей развито чувство справедливости. Целые поколения жили со стихами Ахматовой, хранили их, берегли, и никакие запреты и партийные постановления не смогли ничего с этим поделать. Есть все-таки вещи, которые не подлежат уничтожению — это настоящая ценность, и не в материальных знаках она выражается, это нравственные ценности жизни многих людей. Музей, таким образом, стал памятью и данью не только поэту Анне Ахматовой, но и всему народу, пережившему 1930-50-ые годы.

Столик с выдвижным ящиком, где хранятся рукописи и фотографии

— 2003 год ознаменовался для музея сменой экспозиции. Отличается ли она теперь существенно от первоначального замысла?

— Конечно! В старой экспозиции идея была еще только заложена, а в новой удалось эту идею доработать, усовершенствовать, раскрыть все ее нюансы и глубину. Если в первоначальном варианте главной темой был «Реквием», то после реконструкции нам удалось раскрыть еще и тему «Поэмы без героя», включить в экспозицию стихи 1910-х и 1950-х годов. В музее, знаете, должна присутствовать некая динамика, сменяемость картин.

Первая экспозиция музея
(фото предоставлено Н.И.Поповой)

— Кстати говоря, об этой самой динамике: каковы ключевые этапы эволюции музея на протяжении всего того времени, что он существует?

— После того как музей открылся, и первая шумиха вокруг этого события утихла, жизнь пошла своим чередом. Сначала мы организовали выставку, приуроченную к юбилею Осипа Мандельштама, затем отметили пятидесятилетие Иосифа Бродского. И уже тогда стало очевидно, что одной квартиры нам не хватает, что нужно еще одно помещение для выставочного зала, но вопрос, как всегда, упирался в финансирование. Тем не менее, решение нашлось. В 1991 году в Германии я познакомилась с Обществом по связям со странами Восточной Европы, которое и стало, в итоге, нашим меценатом. Большую роль сыграли тогда настроения после падения Берлинской стены, и этот культурный обмен между нашими странами виделся как важная часть общего мирового процесса. Таким образом, мы смогли подготовить просторное выставочное помещение и отремонтировать первый этаж. Но оставалась еще одна немаловажная проблема: нужно было сделать так, чтобы в музей пошли люди. Один раз я встала у окна и посчитала, сколько человек пришло в музей за весь день. Их было пять — и мне стало страшно… Ведь для кого же мы все это делаем, если не для людей? В результате мы постарались расширить контекст музея, затронуть тему жизни ленинградской интеллигенции до войны и после войны, тему художественной культуры Петербурга, России, двадцатого века. Стали проводить творческие вечера, организовывать встречи с художниками, реализовывать новые программы. Идея состояла в том, чтобы отразить личную и творческую судьбу Ахматовой в контексте жизни целого города. И тогда стало понятно, насколько для каждой отдельно взятой семьи небезразличны судьбы поколения 1930-50-х годов. Последнее время мы достаточно активно воплощаем в жизнь специальные детские программы, формируя у детей интерес не только к творчеству Ахматовой, но и к истории мировой культуры и литературы вообще. Сегодня достаточно развиты такие понятия как «миссия музея», «музейный менеджмент» или «музейный маркетинг». Нам же приходилось учиться всему этому на собственном опыте.

Залы второго этажа, предназначенные для временных выставок

— Что касается лирики Анны Ахматовой, то, действительно, поколению двадцатого века, пережившему все его трагические изломы, эта поэзия была близка и понятна. Но если говорить о человеке из века двадцать первого, живущем в ритме уже совершенно иных событий, то какое открытие этот наш с вами молодой современник может сделать для себя в стихах Ахматовой?

— Любовная лирика всегда живет вне зависимости от времени и эпохи. Если же задуматься о значении лирики поколения Ахматовой, то здесь можно найти не просто поэзию, а целую историю человеческого сознания. Извечная тема «пророка и толпы» раскрывается у Ахматовой на примере совершенно конкретных людей: Гумилева, Мандельштама, Цветаевой, Булгакова – и эта проблема беззащитности поэта, которого так легко уничтожить, живет вне каких-либо временных рамок. Для меня это вопрос о ценности человеческого духа, который живет в пространстве культуры, помогая понять замысел жизни и объяснить потребность оценки происходящего. Ведь в этой стране должны быть не только вожди, но и пророки! И в новом поколении есть свои пророки: для кого-то это Виктор Цой, для кого-то Земфира... Неизменным остается ощущение вечного присутствия поэтического духа на земле.

Мемориальная стела во дворе Фонтанного дома

- В 2009 году у вас еще одно изменение – новый холл на первом этаже, интерьер которого исполнен в современном стиле. Нет ли в таком решении слишком сильного контраста по отношению к атмосфере самой квартиры, где все напоминает о 1930—1950-х годах?

— Напротив, именно в этом контрасте и заключается замысел. Более того, новый выставочный зал мы хотим сделать ультрасовременным, чтобы на этом противопоставлении ощутить время. Ведь если задуматься, то и эта бывшая коммунальная квартира, и новые интерьеры не только по отношению друг к другу контрастны, но и по отношению к Шереметевскому дворцу вместе с его старой дворянской культурой — тоже. Получается контраст на тройном уровне.

Холл музея на первом этаже

— Судя по Вашей активной деятельности, Вы и в дальнейшем не собираетесь стоять на месте. Какие планы на будущее? Готовите ли новые интересные проекты?

— Есть у нас один проект, на реализацию которого уйдет, наверняка, еще много времени и сил. Называется он «Шереметевский квартал». Когда-то эта усадьба простиралась до Семеоновской улицы, но сейчас здесь все уже застроено. Нам бы хотелось отразить жизнь многих поколений на этом пространстве. Восстановить генетическую цепочку между современным человеком и его предком – в этом и заключается непрерывность истории жизни людей. У Ахматовой в этом отношении был какой-то внутренний стержень, всеобъемлющее историческое сознание. Очень хотелось бы показать такой взгляд на преемственность поколений и в реализации этого проекта. Но у нас впереди еще много трудностей: нужно найти помещение под экспозицию, собрать подлинные вещи и воспоминания, команду единомышленников…

— Удачи Вам в этом нелегком, но очень полезном начинании!

© проект SpbStarosti